long_onegin_from_begining.txt

Beef-steaks и страсбургский пирог
II
III
IV
IX
L
LI
LII
LIII
LIV
LIX
LV
LVI
LVII
LVIII
LX
Monsieur l'Abbe, француз убогой,
Monsieur прогнали со двора.
V
VI
VII
VIII
X
XI
XII
XIII. XIV
XIX
XLII
XLIII
XLIV
XLIX
XLV
XLVI
XLVII
XLVIII
XV
XVI
XVII
XVIII
XX
XXI
XXII
XXIII
XXIV
XXIX
XXV
XXVI
XXVII
XXVIII
XXX
XXXI
XXXII
XXXIII
XXXIV
XXXIX. XL. XLI
XXXV
XXXVI
XXXVII
XXXVIII
А Петербург неугомонный
А вижу я, винюсь пред вами,
А муки сердца успокоил,
А уж Онегин вышел вон;
Адриатические волны,
Ах! долго я забыть не мог
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
Балеты долго я терпел,
Бегущим бурной чередою
Без предисловий, сей же час
Без принужденья в разговоре
Безмолвно буду я зевать
Безмолвно упивались мы!
Безумец, их забудешь ты?
Блажен, кто с нею сочетал
Блестит великолепный дом;
Близ неоконченных стихов,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
Блистал послушною слезой!
Блистательна, полувоздушна,
Богиня едет в маскарад.
Болтливой лирою своей;
Большой потери в том не видя
Большую прелесть разговору.
Боясь ревнивых осуждений,
Бранил Гомера, Феокрита;
Бранят господ и бьют в ладони —
Бренчат кавалергарда шпоры;
Брожу над морем 10, жду погоды,
Брожу над озером пустынным,
Бывало, милые предметы
Бывало, он еще в постеле:
Была наука страсти нежной,
Бытописания земли:
Быть можно дельным человеком
В Академический словарь.
В Молдавии, в глуши степей,
В большом рассеянье взглянул,
В бумажном колпаке, не раз
В глуши звучнее голос лирный,
В гостиных появлялся он;
В душе моей совсем утихнет:
В душе не презирать людей;
В заветных иногда мечтах
В конце письма поставить vale,
В обоих сердца жар угас;
В последнем вкусе туалетом
В постелю с бала едет он:
В райке нетерпеливо плещут,
В своей одежде был педант
В сем случае совсем неправ.
В сердечных письмах как небрежен!
В том совести, в том смысла нет;
В хронологической пыли
Вам предложу свои услуги;
Вдали Италии своей.
Вдоль сонной улицы рядами
Вдруг получил он в самом деле
Везде блистают фонари;
Везде поспеть немудрено.
Верней нет места для признаний
Веселый изливают свет
Веселья зритель равнодушный,
Весной на мураве лугов,
Вздыхать и думать про себя:
Вздыхать о сумрачной России,
Взлелеяны в восточной неге,
Взлетел по мраморным ступеням,
Вина кометы брызнул ток;
Влечет условною красой
Внемлите мой печальный глас:
Внимательным иль равнодушным!
Во дни веселий и желаний
Волшебный край! там в стары годы,
Волшебных звуков, чувств и дум;
Вопрос нередко слышу я:
Воспомня прежних лет романы,
Воспомня прежнюю любовь,
Вот мой Онегин на свободе;
Вот наш Онегин — сельский житель,
Вот наш герой подъехал к сеням;
Вотще ли был он средь пиров
Вошел. Полна народу зала;
Вошел: и пробка в потолок,
Всё видел: лицами, убором
Всё те же ль вы? другие ль девы,
Все было тихо; лишь ночные
Все украшало кабинет
Все хлопает. Онегин входит,
Все это часто придает
Все ярусы окинул взором,
Все, чем для прихоти обильной
Все, что в Париже вкус голодный,
Всевышней волею Зевеса
Всегда довольный сам собой,
Всегда я рад заметить разность
Всего, что знал еще Евгений,
Всех прежде вас оставил он;
Всех этих слов на русском нет;
Встает купец, идет разносчик,
Второй Чадаев, мой Евгений,
Вы не оставили следов:
Вы также, маменьки, построже
Высокой страсти не имея
Где каждый, вольностью дыша,
Где мнете вешние цветы?
Где мод воспитанник примерный
Где сердце я похоронил.
Где я страдал, где я любил,
Где, может быть, родились вы
Горячку рифм: он тем удвоил
Готов охлопать entrechat,
Гребенки, пилочки стальные,
Да дрожек отдаленный стук
Да помнил, хоть не без греха,
Давал три бала ежегодно
Давать уроки в тишине!
Давно бы отыскать пора,
Давно ль для вас я забывал
Два дня ему казались новы
Две ножки... Грустный, охладелый,
Двойной лорнет скосясь наводит
Двойные фонари карет
Держите прямо свой лорнет!
Держу я счастливое стремя...
Дианы грудь, ланиты Флоры
Для деревенской тишины;
Для звуков жизни не щадить,
Для роскоши, для неги модной, —
Для сладкой неги и свободы:
До утра жизнь его готова,
Добиться тайного свиданья...
Довольно скучен высший тон;
Довольный жребием своим,
Долгами жил его отец,
Домой одеться едет он.
Досугам посвятясь невинным,
Другою медленно кружит,
Друзья Людмилы и Руслана!
Друзья и дружба надоели,
Духи в граненом хрустале;
Душой исполненный полет?
Дыханьем ночи благосклонной
Евгений тотчас на свиданье
Евгений, тяжбы ненавидя,
Его бобровый воротник.
Его ласкал супруг лукавый,
Его нашел уж на столе,
Его не занимали боле;
Его пример другим наука;
Его тоскующую лень, —
Ему был тошен; ничего
Ему наскучил света шум;
Ему подушки поправлять,
Ему соперников своих,
Еще амуры, черти, змеи
Еще бокалов жажда просит
Еще не перестали топать,
Еще снаружи и внутри
Еще усталые лакеи
Еще, прозябнув, бьются кони,
Желаний своевольный рой.
Живее творческие сны.
Журчанье тихого ручья;
За дочерьми смотрите вслед:
За лес и сало возит нам,
За что страдальцем кончил он
Забав и роскоши дитя.
Заводов, вод, лесов, земель
Задернул траурной тафтой.
Зажгло в увядшем сердце кровь,
Заимодавцев жадный полк.
Залить горячий жир котлет,
Замечу кстати: все поэты —
Замысловатой клеветы,
Заняв ваш любопытный взгляд,
Затем, что к ним принадлежу.
Затем, что не всегда же мог
Зато читал Адама Смита
Защитник вольности и прав
Здесь описать его наряд;
Зевая, за перо взялся,
Зимой на чугуне камина,
Знакомых лиц на сцене скучной,
И far niente мой закон.
И Страсбурга пирог нетленный
И ананасом золотым.
И бегала за ним она,
И брань, и саблю, и свинец.
И был глубокой эконом,
И быстрой ножкой ножку бьет.
И в Летний сад гулять водил.
И вас покинул мой Евгений.
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
И вод веселое стекло
И возбуждать улыбку дам
И вы, красотки молодые,
И дам и модных чудаков.
И дам обдуманный наряд;
И деву гор, мой идеал,
И для вручения письма.
И для ногтей и для зубов.
И думать о красе ногтей:
И жажду славы и похвал,
И журналистам на съеденье
И завтра то же, что вчера.
И заслужи мне славы дань:
И земли отдавал в залог.
И злости мрачных эпиграмм.
И из уборной выходил
И к шутке, с желчью пополам,
И как героя назову;
И кланялся непринужденно;
И край отцов, и заточенье?
И кучера, вокруг огней,
И лучше выдумать не мог.
И молвил: «Всех пора на смену;
И наконец увидел свет.
И нас пленяли вдалеке
И не попал он в цех задорный
И недоверчивый старик,
И ножку чувствую в руках;
И о былом воспоминать?
И опершися на гранит,
И очень рад, что прежний путь
И переимчивый Княжнин;
И пленниц берегов Салгира.
И по Балтическим волнам
И полку, с пыльной их семьей,
И после важно разошлись,
И после ей наедине
И правда то, что в наши лета
И промотался наконец.
И прояснился темный ум.
И радуги на снег наводят;
И ревом скрыпок заглушен
И резкий, охлажденный ум.
И рогоносец величавый,
И с ним проститься был бы рад.
И скоро, скоро бури след
И снова, преданный безделью,
И средь полуденных зыбей,
И старым бредит новизна.
И сыпать острые слова,
И там гуляет на просторе,
(И тем я начал мой роман);
И тесноту, и блеск, и радость,
И то, что мы назвали франт.
И труд, и мука, и отрада,
И трюфли, роскошь юных лет,
И уж заранее зевал,
И устарела старина,
И утро в полночь обратя,
И хлебник, немец аккуратный,
И хоть он был повеса пылкой,
И чем живет, и почему
И щетки тридцати родов
И, вдохновенья снова полный,
И, взвившись, занавес шумит.
И, други, никого, ей-богу!
И, устремив на чуждый свет
И, чувств изнеженных отрада,
Идет меж кресел по ногам,
Иди же к невским берегам,
Из Энеиды два стиха.
Измены утомить успели;
Изображу ль в картине верной
Изобретает для забав,
Или блистали, мой читатель;
Или какой-нибудь издатель
Иль взор унылый не найдет
Иль перси, полные томленьем;
Иль предузнав издалека
Иль розы пламенных ланит,
Им овладела понемногу;
Имел он счастливый талант
Иноплеменными словами,
Исчезло счастье юных лет,
Их образ тайный сохранила;
Их после муза оживила:
К Talon 4 помчался: он уверен,
К его язвительному спору,
К началу жизни молодой.
К нему записочки несут.
К покойнику со всех сторон
К тому ж они так непорочны,
К чему бесплодно спорить с веком?
Казаться мрачным, изнывать,
Как Child-Harold, угрюмый, томный
Как dandy 2 лондонский одет —
Как Байрон, гордости поэт,
Как будто делом занялись.
Как будто нам уж невозможно
Как в лес зеленый из тюрьмы
Как взор его был быстр и нежен,
Как государство богатеет,
Как дань готовую земле.
Как женщин, он оставил книги,
Как мы ни бились, отличить.
Как на лугах ваш легкий след.
Как он умел забыть себя!
Как он умел казаться новым,
Как он язвительно злословил!
Как он, отстав от суеты,
Как описал себя пиит 9.
Как пламенно красноречив,
Как рано мог он лицемерить,
Как рано мог уж он тревожить
Как тень иль верная жена.
Как только о себе самом.
Как томно был он молчалив,
Как часто летнею порою,
Как я желал тогда с волнами
Как я завидовал волнам,
Какие сети им готовил!
Какое низкое коварство
Кипящей младости моей
Когда болела голова;
Когда ж и где, в какой пустыне,
Когда ж начну я вольный бег?
Когда ж хотелось уничтожить
Когда же черт возьмет тебя!»
Когда же юности мятежной
Когда не в шутку занемог,
Когда прозрачно и светло
Когда простой продукт имеет.
Когда, надев мужской наряд,
Кого твой стих боготворил?»
Кому, в толпе ревнивых дев,
Конечно б это было смело,
Кончину дяди старика.
Корнеля гений величавый;
Короче: русская хандра
Коснуться до всего слегка,
Коснуться милых ног устами!
Которую воспел Назон,
Которых позднею порой
Красавицы не долго были
Красноречивым сумасбродом 6.
Кривые толки, шум и брань!
Кругом и шум и теснота;
Кто жил и мыслил, тот не может
Кто чувствовал, того тревожит
Куда ж поскачет мой проказник?
Куда стремглав в ямской карете
Латынь из моды вышла ныне:
Легко мазурку танцевал
Летают ножки милых дам;
Летают пламенные взоры,
Летит, как пух от уст Эола;
Летучей славы не ловлю.
Летя в пыли на почтовых,
Лишь лодка, веслами махая,
Лобзать уста младых Армид,
Ловить минуту умиленья,
Любви безумную тревогу
Любви мечтательной друзья.
Любили мягких вы ковров
Люблю ее, мой друг Эльвина,
Люблю их ножки; только вряд
Люблю я бешеную младость,
Людей, о коих не сужу,
Маню ветрила кораблей.
Меж сыром лимбургским живым
Между Онегиным и мной,
Мелькают профили голов
Меня смущал; но я привык
Мечтам невольная преданность,
Младые дни мои неслись.
Мне неприязненной стихии
Мне нравились его черты,
Мне памятно другое время!
Мне снились, и душа моя
Мог изъясняться и писал;
Мои богини! что вы? где вы?
Мои счастливейшие дни?
Моину вызвать (для того,
«Мой дядя самых честных правил,
Молить и требовать признанья,
Морозной пылью серебрится
Музыка уж греметь устала;
Мы все учились понемногу
Мы лучше поспешим на бал,
На биржу тянется извозчик,
На вздохи, скуку и обман
На всех различные вериги;
На долгой срок разведены.
На зеркальном паркете зал,
На ложи незнакомых дам;
На самом утре наших дней.
На северном, печальном снеге
На сцене скачут и шумят;
На третий роща, холм и поле
На шубах у подъезда спят;
Надев широкий боливар 3,
Найдете вы в России целой
Напев Торкватовых октав!
Народных слез, рукоплесканий
Наскуча упряжью своей,
Наследник всех своих родных.
Наследство предоставил им,
Нашел он полон двор услуги;
Не вышло из пера его,
Не докучал моралью строгой,
Не замечал он ничего.
Не мог он ямба от хорея,
Не мог понять, как важный Грим
Не нужно золота ему,
Не отражает лик Дианы,
Не отходя ни шагу прочь!
Не повторял потом безбожно,
Не прозвонит ему обед.
Не так ли я в былые годы
Не то... не то, избави боже!
Невинных лет предубежденья
Невольной ласки ожидать,
Недуг, которого причину
Неосторожен и здоров?
Неоцененную награду,
Неподражательная странность
Непостоянный обожатель
Несносный, хоть невинный вздор;
Нет, никогда порыв страстей
Нет, никогда средь пылких дней
Нет: рано чувства в нем остыли;
Ни женских ножек, ни голов;
Ни карт, ни балов, ни стихов.
Ни милый взгляд, ни вздох нескромный,
Ни песен, ими вдохновенных:
Ни сплетни света, ни бостон,
Ничто не трогало его,
Но был ли счастлив мой Евгений,
Но в чем он истинный был гений,
Но вообще их разговор
Но вреден север для меня 1.
Но вы, блаженные мужья,
Но дней минувших анекдоты
Но если б не страдали нравы,
Но звон брегета им доносит,
Но и Дидло мне надоел» 5.
Но их исправить не хочу.
Но к жизни вовсе охладел.
Но панталоны, фрак, жилет,
Но полно прославлять надменных
Но разлюбил он наконец
Но скоро были мы судьбою
Но слаще, средь ночных забав,
Но я, любя, был глуп и нем.
Но, боже мой, какая скука
Но, прилетев в деревню дяди,
Но, шумом бала утомленный
Новорожденное творенье,
Ночей Италии златой
Ночное небо над Невою 8
О Брента! нет, увижу вас
О вы, почтенные супруги!
«О ком твоя вздыхает лира?
Обманчивы... как ножки их.
Обоих ожидала злоба
Обшикать Федру, Клеопатру,
Обычай деспот меж людей.
Огнем нежданных эпиграмм.
Одет, раздет и вновь одет?
Однако ножка Терпсихоры
Одним дыша, одно любя,
Одной ногой касаясь пола,
Однообразна и пестра.
Он застрелиться, слава богу,
Он знал довольно по-латыне,
Он мне знаком, он мне родной.
Он по-французски совершенно
Он рыться не имел охоты
Он свят для внуков Аполлона;
Он три часа по крайней мере
Он уважать себя заставил
Она, пророчествуя взгляду
Онегин был готов со мною
Онегин был по мненью многих
Онегин дома заперся,
Онегин едет на бульвар
Онегин полетел к театру,
Онегин, добрый мой приятель,
Они не стоят ни страстей,
Они тревожат сердце мне.
Описывать мое же дело:
Опять ее прикосновенье
Опять кипит воображенье,
Опять тоска, опять любовь!..
Острижен по последней моде,
От Ромула до наших дней
От управителя доклад,
Отворотился — и зевнул,
Отец его тогда скончался.
Отец понять его не мог
Открыты ставни; трубный дым
Отрядом книг уставил полку,
Отступник бурных наслаждений,
Охотники до похорон.
Очаровательных актрис,
«Пади, пади!» — раздался крик;
Партер и кресла — все кипит;
Перед Онегиным собрался
Перед померкшими домами
Перекликались часовые,
Переменил на что-нибудь.
Перенесен колодник сонный,
Пересказать мне недосуг;
Пересмотрел все это строго:
Перо, забывшись, не рисует,
Пестреть гораздо б меньше мог
Петрарке шествуя вослед,
Печально подносить лекарство,
Писать поэмы о другом,
Пишу, и сердце не тоскует,
Плоды трудов моих отдам:
Плывя в таинственной гондоле;
Плыла по дремлющей реке:
По вольному распутью моря
По гордой лире Альбиона
По их пленительным следам
По петербургской мостовой,
По цельным окнам тени ходят,
Погасший пепел уж не вспыхнет,
Под длинной скатертью столов,
Под небом Африки моей 11,
Под ней снег утренний хрустит.
Под ризой бурь, с волнами споря,
Подобный английскому сплину,
Подобный ветреной Венере,
Подслушать сердца первый звук,
Позвольте познакомить вас:
Поймал и славу между тем;
Пока недремлющий брегет
Покамест в утреннем уборе,
Покамест моего романа
Покойника похоронили.
Полезный промысел избрав,
Полуживого забавлять,
Поля! я предан вам душой.
Попробовать не захотел,
Попы и гости ели, пили
Пора надежд и грусти нежной,
Пора покинуть скучный брег
Пора, пора! — взываю к ней;
Порядка враг и расточитель,
Потолковать об Ювенале,
Потом Monsieur ее сменил.
Потом увидел ясно он,
Потом уж наводили сон;
Почетный гражданин кулис,
Поэзии священный бред,
Поэму песен в двадцать пять.
Пред зеркалами проводил
Пред ним roast-beef окровавленный,
Предмет его привычных дум;
Прелестней чем-то для меня.
Прелестны, милые друзья!
Преследовать любовь, и вдруг
Приготовляясь, денег ради,
Придет ли час моей свободы?
Призрак невозвратимых дней:
Причудницы большого света!
Пришла Евгению пора,
Приятной лестью забавлять,
Провел в бездействии, в тени
Проснется за полдень, и снова
Проснулся утра шум приятный.
Противоречий очень много,
Прохлада сумрачной дубровы,
Прочтя печальное посланье,
Прошла любовь, явилась муза,
Прошу мою заметить речь:
Прямые ножницы, кривые
Пугать отчаяньем готовым,
Разочарованный лорнет,
Разуверять, заставить верить,
Раскланялся, потом на сцену
Расправил волоса рукой,
Ребенок был резов, но мил.
Ревнивый шепот модных жен.
Родился на брегах Невы,
Рожок и песня удалая...
Роскошное прикосновенье.
Руссо (замечу мимоходом)
С Мильонной раздавался вдруг;
С больным сидеть и день и ночь,
С венецианкою младой,
С героем моего романа
С душою, полной сожалений,
С кого начнет он? Все равно:
С кувшином охтенка спешит,
С любовью лечь к ее ногам!
С младой Семеновой делил;
С мужчинами со всех сторон
С ней обретут уста мои
С ним оставались вы друзья:
С ним подружился я в то время.
С ученым видом знатока
Сатиры смелый властелин,
Свободен, вновь ищу союза
Свободный, в цвете лучших лет,
Своим обедом и женой.
Своих комедий шумный рой,
Свой век блестящий и мятежный
Себе присвоить ум чужой;
Сердца кокеток записных!
Слегка за шалости бранил
Слепой Фортуны и людей
Сличая здесь мои черты,
Слова и взор волшебниц сих
Служив отлично благородно,
Смел чистить ногти перед ним,
Сменив, не заменили вас?
Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;
Смычку волшебному послушна,
Сперва Madame за ним ходила,
Сперва Онегина язык
Спокойно спит в тени блаженной
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Стоит Истомина; она,
Столбом восходит голубым,
Стоял задумчиво Евгений,
Страстей игру мы знали оба;
Стремглав по почте поскакал
Стыдлив и дерзок, а порой
(Судей решительных и строгих)
Судьба Евгения хранила:
Съезжались недруги и други,
Таить надежду, ревновать,
Так благочестия полны,
Так величавы, так умны,
Так воспитаньем, слава богу,
Так думал молодой повеса,
Так не терзал души моей!
Так неприступны для мужчин,
Так осмотрительны, так точны,
Так уносились мы мечтой
Так я, беспечен, воспевал
Так, если правду вам сказать,
Там Озеров невольны дани
Там будет бал, там детский праздник.
Там вывел колкий Шаховской
Там и Дидло венчался славой,
Там наш Катенин воскресил
Там некогда гулял и я:
Там скука, там обман иль бред;
Там, там под сению кулис
Твое задумчивое пенье?
Театр уж полон; ложи блещут;
Театра злой законодатель,
Теперь от вас, мои друзья,
То говорливой, то немой,
То есть умел судить о том,
То стан совьет, то разовьет
Тогда-то я начну писать
Того змия воспоминаний,
Того раскаянье грызет.
Толкует Сея и Бентама,
Толпа мазуркой занята;
Толпою нимф окружена,
Томила жизнь обоих нас;
Тому уж нет очарований,
Томясь душевной пустотой,
Торгует Лондон щепетильный
Три дома на вечер зовут:
Три пары стройных женских ног.
Ты посвятил ее напев?
У каждого свой ум и толк:
У моря на граните скал.
У нас немудрено блеснуть.
У нас теперь не то в предмете:
Увидеть чуждые страны;
Увы, на разные забавы
Уединенные поля,
Уединенный кабинет,
Уж барабаном пробужден.
Уж мой Онегин поскакал.
Уж отворял свой васисдас.
Уж тёмно: в санки он садится.
Ужасно недоволен он;
Узрю ли русской Терпсихоры
Умильной лаской наградил
Умом и страстью побеждать,
Уносят дрожки удалые
Уселся он — с похвальной целью
Усеян плошками кругом,
Условий света свергнув бремя,
Услышу ваш волшебный глас!
Услышу ль вновь я ваши хоры?
Ученый малый, но педант:
Учил его всему шутя,
Фарфор и бронза на столе,
Философа в осьмнадцать лет.
Фобласа давний ученик,
Французской кухни лучший цвет,
Хандра ждала его на страже,
Хозяин полный, а досель
Хотел писать — но труд упорный
Хоть и заглядывал я встарь
Хоть нет ни улиц, ни дворцов,
Хоть, может быть, иная дама
Хранил он в памяти своей.
Хранить молчанье в важном споре
Цветы, любовь, деревня, праздность,
Цензуре долг свой заплачу
Чего ж вам больше? Свет решил,
Чей взор, волнуя вдохновенье,
Чему-нибудь и как-нибудь,
Читал, читал, а всё без толку:
Читаю мало, долго сплю,
Что было для него измлада
Что вид их уж рождает сплин 7.
Что дядя при смерти в постеле
Что ж мой Онегин? Полусонный
Что занимало целый день
Что знал он тверже всех наук,
Что и в деревне скука та же,
Что намарал я свой портрет,
Что новый начался балет.
Что он умен и очень мил.
Что там уж ждет его Каверин.
Что уж давно я не грешу.
Что уж и так мой бедный слог
Что? Приглашенья? В самом деле,
Чтоб не измучилось дитя,
Чтоб только слышали его).
Чтоб эпиграфы разбирать,
Чтобы насмешливый читатель
Чувствительны, беспечны вновь,
Шампанской обливать бутылкой
Швейцара мимо он стрелой
Шутя невинность изумлять,
Я балы б до сих пор любил.
Я безотрадно испытал.
Я был озлоблен, он угрюм;
Я был от балов без ума:
Я был рожден для жизни мирной,
Я вас хочу предостеречь.
Я всё грущу; но слез уж нет,
Я всё их помню, и во сне
Я думал уж о форме плана
Я каждым утром пробужден
Я кончил первую главу;
Я много жизни погубил!
Я мог бы пред ученым светом
Я не желал с таким мученьем
Я негой наслажусь на воле,
Я помню море пред грозою:
Я это потому пишу,
Являться гордым и послушным,
Язык Петрарки и любви.
Янтарь на трубках Цареграда,





 ........................................................




 ........................................................










 ........................................................







 ........................................................



 ........................................................



 ........................................................



















 ........................................................

 ........................................................


 ........................................................